Идея приводить в порядок прически и бороды бездомных принадлежит 26-летнему австралийцу Назиру Собхани, известному под псевдонимом The Street Barber (уличный парикмахер). Шесть дней в неделю Назир работает в салоне, делая прически обеспеченным клиентам, а на седьмой выходит на улицы родного Мельбурна и бесплатно обслуживает бомжей. При этом он разговаривает с ними, убеждая оставить помойки и подвалы, попытаться найти работу и изменить свою жизнь.

Парикмахер рассказывает бездомным, что много лет сидел на героине, был совершенно опустившимся человеком и стыдился своего отражения в зеркале. Но все же сумел взять себя в руки, оставить наркотики и найти свое призвание. «Начать новую жизнь никогда не поздно», — говорит Назир. Многие из тех, кого он когда-то постриг бесплатно, действительно бросают бродяжничество, находят работу, обретают семью и потом обязательно приходят к парикмахеру, чтобы поблагодарить за тот первый, самый важный, толчок в жизнь.

В Киеве теперь появился свой The Street Barber. Вдохновленный примером Назира Собхани, столичный мастер мужской стрижки Дмитрий Верховецкий, обучавшийся искусству в Италии и Великобритании, в свой выходной бесплатно приводит в порядок прически и бороды бомжей. «ФАКТЫ» тоже приняли участие в этой необычной благотворительной инициативе.

«Мачеха посчитала, что со мной, больным ДЦП, слишком много мороки»

Узнав, что в субботу Дмитрий Верховецкий будет стричь бездомных на центральном вокзале, я решила, что, кроме местных, вокзальных, бомжей, хорошо бы с помощью профессионального парикмахера привести в порядок какого-то человека, который оказался на улице не из-за пьянства или наркотиков, а в силу не зависящих от него жизненных обстоятельств. То есть того, кто помнит, что такое хорошая стрижка, но не может себе ее позволить.

Такие люди — инвалиды, безработные беженцы, одинокие старики, которые боятся идти в дом престарелых, — живут на окраине Киева, на улице Суздальской, в доме социальной заботы для лиц без определенного места жительства. Здесь ночлег стоит всего десять гривен (до недавнего времени — четыре гривни). В стоимость входит место на двухъярусной кровати с чистой постелью, душ, осмотр постояльца медиком и скромный ужин — каша с хлебом и чай.

Подхожу к шести вечера, когда на Суздальскую начинают подтягиваться жильцы ночлежки. Есть среди них, конечно, и крепко выпившие, и откровенно грязные. Но эти — скорее исключение. В основном, приходят бедно одетые женщины с отросшими корнями давно не крашеных волос, но при этом чистые. Или мужчины в заляпанных и заштопанных вещах, когда-то купленных в фирменных магазинах.

Среди галдящей и суетящейся толпы в приемном отделении обратила внимание на стоявшего в сторонке молодого мужчину с искривленными ногами и скрюченными пальцами. Несмотря на тяжелую форму детского церебрального паралича, при которой он с трудом мог стоять и передвигаться, парень совершенно очевидно стремится к тому, чтобы выглядеть прилично. Джинсы и рубашка не порванные, хоть и грязноватые. На щеках — двухмесячная щетина. Волосы не стриженные, но — старательно приглаженные. А от вида стареньких замшевых черных туфель, которые бездомный ухитрялся сохранять чистыми и, очевидно, очень берег, у меня защемило сердце.

Представилась. Сказала, что завтра утром готова забрать его из ночлежки и отвезти на бесплатную стрижку. Робко улыбнувшись, он согласился и поблагодарил. Учтиво выйдя проводить меня из приюта на улицу (что заняло у него, хромающего, немало времени), рассказал мне свою историю. Разговаривает парень очень тихо, медленно, с большими паузами. Когда нервничает, говорит с трудом, на целую минуту замирает в судороге и потом тяжко переводит дух. Извиняется, что левую руку постоянно держит в кармане. Объясняет, что она непослушная. Если вытащит ее, рука сразу же взметнется вверх, и тогда сам он может потерять равновесие и упасть.

— Никогда не думал, что могу очутиться на улице, — рассказывает «ФАКТАМ» 32-летний бездомный Алексей Грубрин. — Я родился и вырос в Киеве, в хорошей семье. Мама меня очень любила — я ведь был ее единственным сыном. Помогал ей в меру сил и на работе (она была бухгалтером, а в свободное время продавала газеты), и по дому: мог поубирать, приготовить еду. Хотя делал это очень медленно, мама была довольна, хвалила. Родители меня лечили, занимались со мной, возили в санатории в Евпаторию, Феодосию. Учиться отдали в общеобразовательную школу, чтобы я общался с обычными детьми и не чувствовал себя инвалидом. Конечно, учеба давалась мне нелегко — особенно трудно было писать. Я старался, но получалось плохо. Писал как курица лапой. Учителя, спасибо им, щадили меня. А вот дети, бывало, дразнились, но многие со мной дружили. Мы гуляли, играли, ходили на Оболонь на озеро и любовались закатом. Я рос счастливым ребенком.

Когда мне было 19 лет, мама умерла. Отец привел другую женщину, которая сразу меня невзлюбила за то, что со мной много мороки. Я ей мешал, а папа во всем слушался свою новую жену. Не потому, что он плохой человек — нет. Просто он оказался подкаблучником. Выжить меня из квартиры они не могли, я был там прописан. Поэтому мачеха сделала хитро: сказала мне, что они продают квартиру и хотят купить дом в Федоровке, в 72-х километрах от Киева. Я подписал документы и стал ждать, когда же мы, наконец, переедем в село. Отец с мачехой переехали, а меня в новом доме прописать «забыли». Когда я сунулся к ним, меня попросту выставили за дверь. Я сначала пошел по друзьям и какое-то время жил у них. Но долго это продолжаться не могло. У друзей были родители, учеба, личная жизнь. Я не мог стеснять их и стал жить на улице, в подвалах и подворотнях.

— Что чувствовали вы, домашний мальчик, когда впервые провели ночь в подвале?

— Сначала это был подъезд жилого дома, лестничная клетка. Знаете, и первая ночь, и все последующие были одинаково ужасными. Я был в отчаянии, не мог привыкнуть к мысли, что я — бомж, не знал, как жить дальше. Обижался на отца за то, что выгнал, сердился на мать за то, что умерла. Но ничего поделать не мог. Меня прогоняли жильцы и дворники, мне было стыдно. Я голодал. Копаться на мусорках было противно. Где раздобыть еду, не представлял. Ходить с протянутой рукой стеснялся. Ужасно было и то, что мне негде было помыться или постирать одежду.

Критический момент наступил зимой. Я заболел воспалением легких. Сидеть в подвале днем мне никто бы не дал, до вечера нужно было скитаться по улицам. У меня была температура под сорок, я ничего не соображал от жара, шел куда глаза глядят. Наконец так ослаб, что упал прямо на тротуаре. Прохожие вызвали «скорую», но врачи, посмотрев на мою грязную одежду, отказались везти в больницу. Я, наверное, умер бы, если бы меня не подобрал один из моих бывших друзей. Он привел к себе домой, дал возможность помыться и тогда уже вызвал врачей. Причем, поскольку прописки не было, «скорая» забирала меня из его квартиры под его фамилией. Я долго скитался по подвалам и парадным, летом ночевал прямо на улице. А пять лет назад приехал сюда, в социальный дом для бездомных. Теперь ночую здесь.

— За что же вы живете?

— После смерти мамы получаю маленькую пенсию по утере кормильца. Но на эти деньги даже коммуналку не снимешь. Да и на еду не хватило бы, хотя я не избалованный, ем «Мивину» или просто хлеб. Нужно работать. Но с моим физическим состоянием работу не особо найдешь — руки не слушаются, я медленно хожу. Поехал на Петровку, познакомился с водителями маршруток и начал оказывать им мелкие услуги — за кофе сходить, воды принести… За это они дают немного мелочи. За день, бывает, получаю гривен 30.

— О чем-нибудь мечтаете?

— Я очень скучаю по домашней пище. Мама готовила такие вкусные котлеты, борщ, выпечку. Я уже больше десяти лет ем всухомятку и с болью смотрю в магазинах на витрину готовой пищи — пловы, салаты, зразы. Я не могу себе этого позволить. А самая моя большая мечта — семья. Я очень хотел бы найти любимую девушку, жениться, воспитывать детей. Но без работы, с моим полубродячим образом жизни и неухоженной внешностью, это вряд ли получится.

«По субботам езжу по разным районам Киева и стригу всех, кто не может заплатить»

«ФАКТЫ» взялись в меру сил помочь Алексею осуществить его мечту. Следующим утром я отвезла его на вокзал, куда на байке приехал Дмитрий Верховецкий. У парикмахера с собой было все необходимое — табурет, накидка и чемоданчик с инструментами. Надев плотные перчатки, мастер приступает к работе — расчесывает Алексея, подстригает ему виски, делает красивую модельную стрижку.

— Бытует мнение, что машинкой можно только очень коротко и одинаково постричь, — объясняет Дмитрий Верховецкий. — Это неправда. Настоящий барбер может с помощью ножниц, машинки, (да хоть «болгарки»!) сделать красивую модельную стрижку. Бездомных я тоже не просто брею под «ноль», а стригу красиво. Они же должны не только быть опрятными, но и увидеть себя в зеркале преобразившимися и стильными. Только тогда они захотят начать новую жизнь.

— Вы решили заняться такой благотворительностью, вдохновленные примером австралийца Назира Собхани?

— Такие уличные парикмахеры есть не только в Австралии, но и в Америке и многих других странах. Для Украины это внове, хотя у нас тоже очень развито волонтерство и благотворительность. Каждый должен помогать другим тем, чем может. Я — барбер. Умею стричь, брить опасным лезвием, делать модельные стрижки. Учился этому в Украине, совершенствовал свое умение в Англии и Италии. Работаю в салоне и провожу мастер-классы парикмахерского искусства в разных городах Украины. Раньше у меня не хватало времени на благотворительность. Сейчас могу себе позволить выделить один день в неделю для того, чтобы помогать малоимущим людям, пенсионерам и бездомным стать красивее и опрятнее.

— Вы помните своего первого бездомного клиента?

— Да, это был запущенный седой бомж, который при мне рылся в мусорном баке. На мой взгляд, ему стрижка была остро необходима. Я подошел, предложил свои услуги, объяснил, что это бесплатно. Он, конечно, согласился. Мне пришлось срезать колтуны и долго возиться с его волосами. Но в конечном итоге его прической и он, и я были довольны. С тех пор я оставил для себя и своей семьи (у Дмитрия есть жена и скоро будет ребенок. — Авт.) только воскресенье. А по субботам езжу по разным районам Киева, часто стою на Крещатике или здесь, на вокзале. И стригу всех, кто не может за это заплатить. Бывает, конечно, обращаются и «халявщики» — вполне платежеспособные люди, которым просто хочется постричься бесплатно. Если есть время, обслуживаю и их. Нет — отказываю.

Вокруг нас собирается толпа. Одни удивляются, другие восхищаются, а кто-то презрительно отмахивается, утверждая, что это очередной рекламный ход.

Пока мы разговариваем, проходивший мимо полный мужчина в кепке крикнул парикмахеру: «А волосы кто потом будет убирать?»

— Я всегда за собой убираю, — спокойно ответил Дмитрий. — Вот ведь удивительно, на окурки, которые каждый второй бросает на землю, никто не обращает внимания, а волосы почему-то людей смущают.

— А вы дезинфицируете инструменты? После бездомных как-то страшновато садиться в кресло, — интересуется молодой парень в яркой рубашке.

— Я обязательно пользуюсь обеззараживателем для машинки, расчески и бритвы, а кисточку и кожу клиента посыпаю специальным тальком. Он тоже отлично дезинфицирует. И себя старюсь обезопасить, работаю только в перчатках.

Улыбчивая блондинка средних лет подходит к барберу и протягивает 50 гривен на лезвия. Дмитрий долго отказывается, но женщина настаивает.

— Я вполне обеспеченный человек, поэтому деньги беру, только если прохожие уж очень настойчивы, — говорит парикмахер. — Моя благотворительность обходится мне недорого. Обеззараживатель «Бациллол», тальк, салфетки и одноразовые воротнички. Больше мне ничего не нужно.

К Дмитрию выстраивается очередь — лохматые старики, мужчина в помятой рубашке, с тележкой и грязными сумками в руках. Рассказывает, что он бывший шахтер из Артемовска. Уехал в Киев с началом АТО и не может найти здесь работу — везде, мол, «кидалово». Своей новой прической остается доволен. Говорит, что теперь ему хоть сразу в загс.

Дмитрий Верховецкий стриг 32-летнего бездомного Алексея Грубрина прямо на привокзальной площади

После стрижки и бритья, надев принесенную корреспондентом «ФАКТОВ» рубашку, Алексей на глазах преобразился и буквально светился от удовольствия

Об Алексее Грубрине нечего и говорить. Мой подопечный после стрижки и бритья преобразился и прямо засветился от удовольствия. Переодевшись в принесенные мною рубашку и штаны, парень получил в подарок пакет. Там была домашняя еда, которую так хотел бездомный, — фаршированные кабачки, компот и кусочек торта. А еще — чистый блокнот и ручка.

— Психологи советуют тем, кто хочет изменить свою жизнь, каждый день записывать в блокнот на каждой странице какое-то хорошее событие, произошедшее с вами, а на следующей странице — свои планы и мечты на завтра…

— Я сегодня обязательно запишу встречу с Дмитрием, — со слезами на глазах пообещал Алексей. — Этот парикмахер сделал со мной настоящее чудо. Мне теперь хочется жить. А мечту мою вы знаете — встретить свою любовь. Но теперь я на сто процентов уверен, что она осуществится!

Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»